Целестина, или Шестое чувство - Страница 56

Гайдук кинул на нее быстрый взгляд.

— До свидания, — сказал он. — Прощай. — И сбежал по ступенькам, ни разу не оглянувшись.

Глава 5

1

С первых же дней апреля наступила весна. Неспокойное небо, ярче блеск солнца, теплее ветер. Старый вяз под окнами дома по улице Словацкого подставил солнышку свои новые почки. На балкон стали залетать весенние птицы, а однажды, к неописуемой радости Бобика и дедушки, даже завернула большая стая скворцов. На балконе, кстати, было чудесно: растущий прямо под ним вяз так вытянулся, что верхними своими ветками доставал до перильцев ограды. В ящике для цветов, приделанном к боковой стенке балкона, два года назад вырос крохотный вяз-самосейка, и теперь семейство Жак с восхищением обнаружило, что отважный малыш выпустил первые ростки намного раньше своего великана-родителя. Жившие в водосточной трубе голуби начинали ворковать, к сожалению, уже в шесть утра и будили маленькую Иренку, о которой можно было бы много чего порассказать, кроме того, что она соня.

За неделю до пасхи, в последний день перед началом школьных каникул, Жачек вернулся из довольно длительной служебной командировки. Время было обеденное, и крепко проголодавшийся отец рассчитывал застать дома привычные шум и суету, предшествующие всякой трапезе. К своему изумлению, он нашел квартиру тихой и необычно чистой. Это странное впечатление еще усугублялось ярким светом, льющимся из вымытых окон и профильтрованным сквозь белые, пахнущие свежестью занавески. Полы сверкали, как зеркало, в вазах стояли цветы. Все это, вместе взятое, в совокупности с тем фактом, что Целестина, вполовину похудевшая, сновала по квартире, не замечая собственного отца, складывалось в картину весьма и весьма тревожную.

— Телятинка, у тебя неприятности, — уверенно сказал отец.

— Откуда? — тупо ответила Цеся, даже не поглядев в его сторону.

— Я ведь вижу. Что случилось?

— Ничего. Честное слово. Сейчас помру от смеха, — сказала Целестина и, чтобы быть последовательной, залилась слезами.

Отец услышал грохот кастрюль и поспешил на кухню, откуда доносились эти милые сердцу звуки. В кухне, пропитанной вкусными запахами, Юлия, распевая, мыла посуду, что тоже внушало тревогу.

— Здравствуй, дочь, — сказал Жачек. — Скажи, Цеся, случайно, не влюблена?

— Понятия не имею, — спокойно ответила Юлия. — Что касается меня, то я влюблена. В Толека.

— Конец света! — простонал отец.

— Я ему сказала, что люблю его и что он должен на мне жениться.

— Ты ему сказала, что он должен… — обалдело повторил Жачек.

— …на мне жениться. Разумеется, после того как освоится с этой мыслью.

— Конец света!

— Ты голодный, Жачек?

— Чертовски, — ответил отец.

— Мне очень жаль, но тебе придётся подождать.

— Это еще почему?

— С нами будет обедать Толечек. В порядке освоения.

— Конец света!

— Сегодня у нас рисовый суп по-королевски.

— Цеся варила или Кристина?

— Я, — заявила Юлия.

— Конец света!

— На второе «кок о вэн».

— Кок — это курица?

— Курица, но «о вэн».

— Ага.

— К этому запеченный лук-порей или морковка Виши, на выбор! И гренки. На сладкое — негр в сорочке.

— Почему в сорочке? — недовольно поморщился Жачек.

— Таков рецепт. Это сливочно-шоколадный крем.

— Конец света!

— Толеку очень нравится, как я готовлю, — сообщила Юлия с улыбкой черной пантеры. — Влюблен по уши, можешь мне поверить.

— Конец света!

— Еще вопросы есть?

— Естественно. Кто вылизал квартиру?

— Цеська.

— Вот-вот. Она всегда придумывает себе развлечения в этом роде, когда у нее на душе кошки скребут. Мне бы хотелось все-таки знать, в чем дело?

— А не знаю, — махнула рукой Юлия. — Я, как эгоцентрик, занята только своими проблемами. Да и в ее возрасте все это несерьезно.

— Она не по возрасту серьезна, — изрек отец. — Так что ничего не известно. А что говорит по этому поводу мама?

— Мама вкалывает. Получила ответственный заказ, и мы ее почти не видим.

Вошла Цеся, бледная, с отчаянием в отсутствующем взоре.

— Я поступаю на физический, — сообщила она. — Или на астрономический. Папа, что такое эти проклятые кварки?

— Гипотетические элементарные частицы, — сказал изумленный отец. — Неужели именно это мучило тебя все последнее время?

— Нет, — ответила Целестина. — Все последнее время меня мучила мысль о совершенных ошибках. Я поняла, что за все нужно платить.

— Наблюдение не лишено оснований, — признал отец.

— Ничто не проходит бесследно. Что бы я ни сделала, все будет записано в историю моей жизни, так же как в историю болезни записывается каждая мелочь. Что случается, то случается, обратно ходу нет. Задним числом я уже это не могу изменить. Вроде бы и нет ничего, а на самом деле — есть. Кто-то об этом помнит, и я сама помню, и ничегошеньки нельзя сделать, чтобы это зачеркнуть.

Отец ухватился за последнее слово:

— Что зачеркнуть?

— Глупый поступок. И вообще все. Раньше это было возможно, потому что я имела дело главным образом со своим семейством. Но теперь все изменилось.

— Изменилось, говоришь? — встревожился Жачек.

— Изменился весь мир, — отчеканила Цеся и вышла, не догадываясь, что по ее милости отцу мгновенно расхотелось есть.

2

За обедом Цеся сидела как истукан, уткнувшись взглядом в пустую тарелку. Родственники, которые тем временем не без удовольствия управились даже с негром в сорочке, ничего не замечали, пока мама не спросила: